Лингвистический энциклопедический словарь - речь

конкретное говорение, протекающее во времени и облечённое в звуковую (включая внутреннее проговаривание) или письменную форму. Под речью понимают как сам процесс говорения (речевую деятельность), так и его результат (речевые произведения, фиксиру­е­мые памятью или письмом).

Характеристика речи обычно даётся через противопоставление её языку (коду), понима­е­мо­му как система объективно существующих, социально закреплённых знаков, соотносящих понятийное содержание и типовое звучание, а также как система правил их употребления и сочетаемости. Речь и язык (код) образуют единый феномен челове­че­ско­го языка и каждо­го конкретного языка, взятого в определён­ном его состоянии. Речь есть воплощение, реализация языка (кода), который обнаруживает себя в речи и только через неё выполняет своё коммуникативное назначение. Если язык — это орудие (средство) общения, то речь есть производимый этим орудием вид общения; она создаётся «приложением „старого“ языка к новой действительности» (В. Скаличка). Речь вводит язык в контекст употребления (см. Прагматика). Речь конкретна и неповторима в противо­по­лож­ность абстрактности и воспро­из­во­ди­мо­сти языка; она актуальна, язык же потенциален; будучи событием, действием, речь развёртывается во времени и реализу­ет­ся в пространстве, язык же (код) отвлечен от этих параметров мира; речь бесконечна, система языка конечна; речь материальна, она состоит из артикулируемых знаков, воспринимаемых чувствами (слухом, также зрением, осязанием), язык (система языка) включает в себя абстрактные аналоги единиц речи, образуемые их различи­тель­ны­ми и общими (интегральными) признаками; иначе говоря, речь субстанциональна, а язык формален; речь активна и динамична, система языка в большей мере пассивна и статична; речь подвижна, язык относительно стабилен; речь линейна, язык же имеет уровневую организацию (см. Уровни языка), речь стремится к объединению слов в речевом потоке, задача языка — сохранить их раздельность; речь есть после­до­ва­тель­ность слов, язык вносит в неё иерархические отношения; речь субъективна, являясь видом свободной творческой деятельности индивида, язык — достояние пользующегося им общества, он объективен по отношению к говорящим; речь произвольна, язык обязателен (императивен); речь отражает опыт индивидуума, язык же в системе выражаемых им значений фиксирует опыт коллектива, «картину мира» говорящего на нём народа; речь преднамеренна и обращена к определённой цели, в отличие от нецеле­на­прав­лен­но­сти языка; речь контекстно и ситуативно обусловлена, язык незави­сим от обстановки общения; речь вариативна, язык же (если отвлечься от проблемы диалектов) в каждый период своего существования инвариантен; речь допускает элементы случайного и неупорядоченного, в отличие от языка, образуемого регуляр­ны­ми чертами своих единиц и отношений между ними; речь отнесена к объектам действительности и может рассма­три­вать­ся с точки зрения своей истинности или ложности, к языку истинностная оценка неприменима. За перечисленными различиями языка и речи, играющими в разных концепциях бо́льшую или меньшую роль, иногда видят противо­по­став­ле­ние сущности и явления, общего и частного.

Речь обладает также свойствами, не противопоставляемыми непосредственно отдель­но взятым чертам языка и относящимися к способу протекания речевой деятельности. Процесс речи характеризуется определённым темпом, продолжительностью, тембро­вы­ми особен­но­стя­ми, степенью громкости, артикуляционной чёткости, акцентом и т. п. Речь может быть охарак­те­ри­зо­ва­на через указание на психологическое состояние говорящего, его коммуни­ка­тив­ную задачу, отношение к собеседнику, искренность, по признакам своей формальной и смысловой структуры. К речи применимы эстетические (стилистические) и этические (нормативные) оценки. Индивидуальный характер — важнейший признак речи. «Каждый индивид употребляет язык для выражения именно своей неповторимой самобытности» (В. фон Гумбольдт); язык же, по Гумбольдту, «есть средство преобразования субъективного в объективное». Субъективность речи прояв­ля­ет­ся в том, что речь имеет автора, передающего в ней свои мысли и чувства, для выражения которых он выбирает слова и структуры предложений; он относит языковые номинации к определённым объектам действительности, придавая им речевое значение. Говорящий (или пишущий) отдаёт предпочтение тому или иному стилю общения и сообщения (фамильярному, официальному, почтительному, пренебре­жи­тель­но­му, прямому, косвенному и т. п.), использует высказывание с нужным для своих целей коммуникативным заданием. «Только в речи индивида язык достигает своей оконча­тель­ной определённости» (Гумбольдт). Речевое поведение составляет существенную характе­ри­сти­ку личности.

Разные типы речи (см. Функциональный стиль) обладают неодинаковой степенью субъектив­но­сти. Э. Бенвенист противо­по­став­лял дискурс (франц. discours) — речь, «присваиваемую говорящим» (различные жанры устного общения, дневники, письма, мемуары и пр.), истори­че­ско­му повествованию (франц. récit). Дискурс отличается от объективного повествования рядом грамматических черт (системой времён, место­име­ний и др.), а также коммуникативными установками. В расширительном смысле термин «дискурс» используется для обозначения разных видов речи и речевых произведений (например, прескриптивный, практический, ораторский дискурс), связность и осмысле­ние которых воссоздаётся с учётом всей совокуп­но­сти не собственно языковых факторов.

Речь тесно связана с мышлением (см. Язык и мышление). Некоторые учёные говорят о речевом мышле­нии и этапах речемыслительного процесса (С. Д. Кацнельсон). Мышление, как и выражающая его речь, различается по степени объективности. Наиболее общим является противо­по­став­ле­ние теоретического (объективного) и практи­че­ско­го (субъектив­но­го) мышле­ния (разума, рассудка). Соответственно различаются два вида речи — теорети­че­ское и практи­че­ское рассуждение. Цель первого — установление истины. Оно следует логическим законам, непреложным и независимым от субъекта. Задача второго — принятие решения или предписание, т. е. выбор из ряда альтернатив, обусловленный субъективными оценками и интересами. Каждый из этих видов речи обладает особыми признаками (принципами установления связности, допустимостью и характером противоречий, особенностями синтакси­са, модальностями и др.). В иной плоскости противо­по­став­ля­ют­ся практическая (обыденная, бытовая) и поэтическая речь. Оба вида речи субъективны, но поэтическая речь, в отличие от практической, допускает отчуждение от автора и придаёт субъективному содержанию общечеловеческую значимость. В то же время соединение поэтической речи с личным опытом и психикой воспринимающего обеспечивает ей (в отличие от практической речи) множест­вен­ность интерпретаций.

Речь используется в разных социальных сферах и выполняет разные функции (см. Функции языка). Варьируясь, она приспосабливается к задачам и условиям своего функцио­ни­ро­ва­ния; явления речи типизируются, образуя относительно самостоятельные системы — функцио­наль­ные и индивидуальные стили, которые характеризуются и модифи­ка­ци­я­ми самой системы (его лексики и в меньшей степени грамматики), и такими речевыми особен­но­стя­ми, как длина предложений, набор коммуникативных целей, степень смысловой полноты речи, её информативность, спонтанность или обработанность, степень клиши­ро­ва­ния, исполь­зо­ва­ние образных средств, допустимость разных интерпретаций и косвенных смыслов и т. п. В индиви­ду­аль­ных отклонениях речи заложены истоки языковых изменений. Язык творит речь и в то же время сам творится в речь. «Язык одновременно и орудие и продукт речи» (Ф. де Соссюр). Возможности варьирования речи, однако, не беспредельны. Речь должна быть понята адресатом, причём ключом к восприятию речи служит общий для собеседников, надиндиви­ду­аль­ный язык, а также наличие общих фоновых знаний и владение правилами вывода косвенных смыслов. В известной степени «интересы понимания и говорения прямо противо­по­лож­ны» (Л. В. Щерба). Поэтому в ходе речевой коммуникации «язык выступает в качестве необхо­ди­мо­го предела свободы» (Э. Косерю).

При помощи речи происходит общение между людьми, следующее опреде­лён­ным социаль­ным конвенциям. Общение создает коммуникативный контекст, в котором реализу­ют­ся речевые акты. В речевом общении может быть выделен ряд аспектов, соответ­ству­ю­щих постав­лен­ной говорящими задаче: информативный, прескриптивный (воздей­ствие на адресата), экспрессивный (выражение эмоций, оценок), межличностный (регулирование отношений между собеседниками), игровой (апелляция к эстетическому восприятию, воображению, чувству юмора) и др. Эти аспекты, часто соприсутствующие в речи, могут обособляться, создавая самостоятельные формы общения — речевые жанры, «языковые игры» (Л. Витгенштейн), различные не только по целям, но и по распре­де­ле­нию ролей и коммуни­ка­тив­ных интересов собеседников, речевой тактике, условиям успешности, предпочти­тель­ным синтакси­че­ским структурам, принципам установления связности реплик и др.

Речь как один из видов социальной активности человека переплетается с другими формами деятель­но­сти, в т. ч. трудовой, в процессе осуществления которой она и возникла. Речь полифункциональна и с этой точки зрения исследуется прагматикой. Подход к речи как форме деятельности (см. Речевая деятельность) характерен для социои психо­лингви­сти­че­ских исследований, изучающих процессы и механизмы рече­обра­зо­ва­ния, возник­но­ве­ние речевых ошибок и нарушений речи (см. Нейро­лингви­сти­ка), отношение речевых действий к другим видам социальной активности человека (работы Н. И. Жинкина, А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьева, А. А. Леонтьева и других), роль речи в формировании сознания и проявлениях подсозна­тель­но­го, внутреннюю речь, процессы развития детской речи и др.

Речь рассматривается как вид сознательной и целенаправленной деятельности также в концепции лингвистической философии.

В рамках лингвистической философии сформировалась теория речевых актов в её современ­ной версии (работы Дж. Остина, Дж. Р. Сёрла и других).

Теоретическая разработка проблемы языка и речи связана с именем Соссюра (см. Женевская школа), относившего различение языка и речи к самому предмету иссле­до­ва­ния — феномену языка (в его терминологии langage ‘речевая деятельность’), в котором, как считал он, соединены объекты принципиально разной природы: язык (langue) и речь (parole). Он считал, что, хотя в своём существовании язык и речь взаимо­об­у­слов­ле­ны, они несводимы друг к другу и не могут рассма­три­вать­ся с одной точки зрения, а «речевая деятельность, взятая в целом, непознаваема, так как она неоднородна». Соссюр поэтому настаивал на разграничении лингвистики языка и лингвистики речи. Концепция Соссюра подвергалась критике за слишком резкое разграничение языка (системы языка) и речи, поведшее к чрезмерной абстрактности метаязыка лингвистики, предмет которой ограничивался системой языка. Идея неодно­род­но­сти, диалектической противоречивости феномена языка высказывалась учёными и раньше. Так, Гумбольдт различал язык, определяемый им как деятельность духа (ἐνέργεια), форму языка — постоянные элементы и связи, реализуемые в речевой деятельности, и продукт этой деятельности (ἔργον).

В советском языкознании 30‑х гг. 20 в. язык рассматривался как поли­функ­цио­наль­ный феномен, изучение которого не может быть отделено от конкретных форм речи. Система языка определялась как совокуп­ность правил речевой деятельности (работы Щербы, Л. П. Поливанова, С. И. Бернштейна и других). Мысль Соссюра о соприсутствии в феномене языка элементов системы и речи, напротив, побуждала формулировать достаточно жёсткие принципы их разграничения. А. Х. Гардинер предложил «применять наименование „язык“ ко всему тому, что является традиционным и органическим в словах и сочетаниях слов, а наименование „речь“ — ко всему тому, что определяется конкретными условиями, „значением“ и „намерением“ говорящего». Достоянием речи он считал прежде всего функции слов в высказывании и соответственно такие категории, как субъект, объект, настоящее истори­че­ское, предложение, понимаемое как отнесённое к действительности высказывание (граммати­че­скую структуру предложения Гардинер считал фактом языка).

Сходные мысли уже раньше высказывались И. А. Бодуэном де Куртенэ, разграни­чи­вав­шим два вида единиц языка — единицы языковые и функционально-речевые. В совет­ском языко­зна­нии А. И. Смирницкий относил к языку всё то, что воспроизводится в речи (слова, фразеологизмы, морфологические формы), а к речи — всё то, что производится в процессе коммуникации (словосочетания, конкретные предложения). Подобная точка зрения вызвала возражения тех, кто видел в языке и речи два аспекта одного феномена. Т. П. Ломтев полагал, что «все лингвистические единицы являются единицами языка и речи: одной стороной они обращены к языку, другой — к речи». Единицы речи суть реализации единиц языка. Эта точка зрения может быть применена к таким конструк­тив­ным единицам, как фонемы, морфемы, слова, синтакси­че­ские структуры, ср. такие пары единиц, как фон и фонема, морф и морфема, в которых «эмический» член принадлежит системе языка и характеризуется инвариант­ны­ми признаками, реализу­е­мы­ми в речевых вариантах (морфах, фонах). Между тем отрезки, получаемые в результате членения речевого потока по фонетическим и конкретно-смысловым признакам, т. е. слоги, такты (синтагма, в понимании Щербы), сверхфразовые единства (для письменной речи — абзацы), рассматриваются обычно только как единицы речи (текста), хотя и они обладают некоторыми типовыми характе­ри­сти­ка­ми. Различение единиц языка и речи, согласно этому взгляду, оказывается обусловленным величиной расхождений между фиксируемым в системе языка типом и его речевыми реализациями. Для фонемы, морфемы и слова это соотношение является иным, чем для предложения. Некоторые учёные предложили выделять в языке иные, хотя и соотносительные с противо­по­став­ле­ни­ем языка и речи аспекты. В информатике и теории коммуникации, оперирующих не только естественными, но и искусственными языками, используется противо­по­став­ле­ние кода и сообщения. Те, кто рассматривает речь в статическом, структурном аспекте, пользуются противо­по­став­ле­ни­ем системы и текста (Л. Ельмслев).

В ряде концепций выделяется не два, а три аспекта языка. Мысль о возмож­но­сти троякого подхода к языку, перекликающаяся с идеями Гумбольдта, была высказана в 1931 Щербой, который различал: речевую деятельность (процессы говорения и понимания речи), производимую психофизиологическими механизмами индивида; языковую систему (словарь и грамматику языка); языковой материал, т. е. совокуп­ность всего говоримого и понимаемого в той или другой обстановке. Косерю присоединил к оппозиции языка и речи третий компонент — норму, понимаемую как социально закреплённый узус — обязательные формы и стереотипы, принятые в данном обществе. Сюда он относил не только явления речи (например, ситуативно обусловленные стереотипы), но и явления языка, такие, как отклоняющиеся от продуктивного образца парадигмы склонения и спряжения. Тем самым в системе языка и в речи был выделен некоторый «окаменевший» компонент, охраняемый от изменений нормирующей деятельностью общества. Некоторые исследователи (Й. М. Коржинек, Г. В. Колшанский) сводят оппозицию языка и речи к противо­по­став­ле­нию реального объекта его научному описанию (теоретической модели). Эта точка зрения, заменяющая онтологическое различие эпистемическим, уязвима, так как ставит существование языка (системы языка) в зависимость от существования лингвистики, разрабатывающей модели его описания, сама же система языка утрачивает стабильность, поскольку одна и та же речевая реальность допускает различия в моделировании. Соссюровское противо­по­став­ле­ние языка и речи обернулось, таким образом, проблемой реальности и объективности системы языка. Последняя либо определялась как часть или аспект речи (текста), либо отождествлялась с научной моделью, базирующейся на речевом материале, либо понималась как некоторая психологическая или социопсихологическая категория — языковое знание, языковая способ­ность человека, «совокуп­ность отпечатков, имеющих­ся у каждого в голове» (Соссюр). Современной версией психологической традиции является введенное Н. Хомским противо­по­став­ле­ние языковой компетенции и языкового исполнения (competence and performance), представляющее собой аналог оппозиции языка и речи. Компетенция понимается как некоторое порождающее устройство, создающее речевые произведения. Термин «исполне­ние», применяв­ший­ся уже Соссюром (франц. exécution), умаляет творческий характер речеобразования.

В итоге развития идей языка и речи в каждом из этих соотносительных понятий был выделен статический и динамический аспекты. Динамическая сторона речи соответ­ству­ет деятель­но­сти, взятой во всей полноте её характеристик (физических, психических и социальных); статическая сторона речи соответствует выделенному из речевой деятель­но­сти и зафикси­ро­ван­но­му тем или иным способом тексту. Лингвистика речи распадается на две взаимо­до­пол­ня­ю­щие области: теорию речевой деятельности и речевых актов, анализи­ру­ю­щую динамику речи, и лингвистику текста, обращенную к статическому аспекту речи. Теория текста теснее связана с литературоведением и стилистикой, теория речевой деятельности разраба­ты­ва­ет­ся во взаимо­дей­ствии с психологией, психофизиологией и социологией. Речь является объектом изучения не только лингвистов (психолингвистов, социолингвистов, нейролингвистов, фонетистов, специалистов по стилистике), её изучают психологи, физиологи, логопеды, специалисты по теории коммуникации и информатике (интеракционным системам), по высшей нервной деятельности, по акустике. Проблемы речи находятся в фокусе внимания философов, логиков, социологов, литературоведов.

Н. Д. Арутюнова.